Как-то неожиданно, когда делают выводы, разворачивающие на 90 градусов...
Вот например, барышня, живущая во Франции, делится новым тамошним открытием формулы неверности. Пересказывает автора, который сокрушается, что супруги уже изменяют друг другу не с любовниками, а с лентой в ФБ или Инстаграмме. То есть, сказать, что едешь на совещание, а вместо этого зарулить в упругую постель любовницы — это не неверность. А вот залипать за завтраком в телефон, шпарить комменты и посты, не замечая ловящих твой взгляд любящих глаз, вот это настоящая неверность: "… Мы изменяем живому человеку с картонными людьми из Фейсбука. Мы изменяем с регулярностью каждый день"
В общем, Франция в панике. Срочно все в парки, театры, рестораны, к живому общению.
А в чем же корень зла, задается вопросом сама барышня?
А в том, что тебе с сидящим напротив человеком не интересно. Он тебя не наполняет. Вот и ищешь в Инете то, чего здесь и сейчас не хватает.
Вроде бы правильно. Только как-то слишком просто...

А я люблю черно-белые фотографии, сделанные снаружи через стекло… оконное, балконное или дверное… на даче или на море… и так, чтоб теплые лучи преломлялись в пыльном стекле, и тени на стене и на полу играли в крестики-нолики… и незаправленная постель или кресло со свисающим пледом… и раскинувшееся тело… разнеженное, ленивое… загорелые ноги с идеальной светотенью вытянуты на стул, пальчики касаются прутьев спинки, голова задумчиво откинута набок, искорки вспыхивают на волосах, а от закрытых век темные полукружья на нежных скулах… и пятно солнечного зайчика высвечивает расслабленный темный кончик разомлевшей теплой груди… и такая истома и беззаботность во всей картинке, которой любуешься вместе с нечаянно и бескорыстно подсматривающим фотографом..

Никто не будет спорить, что интеллект — это круто. Это Нобелевская премия и работа в НАСА, третье высшее образование и четыре языка.

Но одна мимоходом сказанная фраза вдруг словно открыла для меня потайную дверь в каморке папы Карло:

«Интеллект поможет избежать соблазнов«

Вот! Ведь здорово же, что оказывается у интеллекта есть такое житейское полезное качество. Конечно, это именно он помогает просчитывать последствия, замечать второе дно и скрытый смысл, обходить ловушки и видеть насквозь. 

Это он убедит не брать взятку, потому что статья УК, не перебегать дорогу на зеленый свет, потому что средняя длина тормозного пути 40 м, не есть на ночь жирное и острое дабы не перегружать печень и не заводить интрижку на работе и женщину на стороне, ибо чревато проблемами, интеллект подскажет какими. 

В общем, пусть еще поможет отличить соблазны от удовольствий...

Вот и опять подросток стрелял в своих одноклассников. Конечно, снова запущена карусель споров о доступности оружия. А еще жалостливо-любопытное, с брезгливо оттопыренным пальчиком рассматривание обстоятельств его жизни. Он  — сирота, он выкладывал в сеть фотографии винтовок, он конфликтовал, он обещал явиться в школу с оружием и отомстить.

«Но почему-то никаких мер в отношении него не применялось ». Я все понимаю, пострадали дети и этому нет оправдания. Но почему никогда не говорят о том, что надо было какие-то меры принять и к одноклассникам. Ведь за каждым таким случаем стоит травля многих против одного. 

И его бесконечное одиночество. У него умер отец, а потом и мама. В 15 лет остаться без мамы — это стать ничьим. И никому на свете нет дела завтракал ли ты, не вырос ли из кроссовок, никто не проведет рукой по волосам и не спросит, что сегодня снилось. 

Своим родителям дети нужны всегда и безусловно… даже больше, чем те своим собственным детям, как ни странно. А без них исчезает надежное тепло за спиной и возможность сказать: Я — мамин. И уткнуться в ее теплый живот...

Когда никому не нужен, то тогда может получиться, что единственная страшная опора — это винтовка в руке...

https://www.youtube.com/watch?v=xpjwBkL0cZw

Хорошо, что мы не муравьи, правда?
Я вот читала про хищных африканских муравьев. Представляешь, каждый-каждый-каждый день, утром и вечером, они отправляются на войну. С которой вернутся не все. И это просто для того, чтобы наесться. Вот уж точно, жизнь — борьба. И не увернешься и не пофилонишь, все вместе встали и вперед на соседний термитник. А сколько муравьев останется лежать с пустыми животами и оторванными головами, никто и не заметит.
Не знаю только, насколько лучше каждый день… по два раза… отрываться от важных дел, брать в руки топор, выставлять челюсть и усики и биться за свою жизнь...
Все-таки здорово, что наши предки освоили земледелие. Что вырастили, то и съели...

И стали мягче, добрее, научились сказки сочинять и крестиком вышивать...

Уверена, что если долго жить с кошкой не просто рядом, а неравнодушно, то можно подцепить немало кошачьих привычек и манер, начиная от умения самозабвенно потягиваться и выпрямлять ножку и заканчивая разной степени превосходством во взгляде на всех живущих, будь то последняя дворняжка или сама английская королева...И зеленые живые искорки заинтересованности при виде птичек, мышек, рыбок и прочих деликатесов.

Из каких темных веков пришло поверье о том, что кошки умеют ходить между мирами, науке не известно. А я кажется знаю… Кошки любят много и внезапно спать, при этом выключаясь в самых невероятных позах и местах. Так вот, подозреваю, что свои путешествия кошки совершают именно во сне... 

И может быть в тех мирах воздух слаще, гладящая рука нежней и темные подворотни таинственней...

Зима есть зима, темнеет рано, и самое обычное дело, что я иду домой в окружении бесчисленных светящихся окон.

Я и сама не знаю, почему именно это окно привлекло моё внимание. Ведь рядом десятки других, заявляющих о себе напористым белым или солидным желтоватым светом, а это горело как-то рассеянно и неуверенно, теряясь среди соседей как тихоня в стайке говорливых подруг. Я остановилась и подняла голову, чтоб разобраться, что же с этим окном не так. 

А через несколько секунд поняла — в комнате на третьем этаже под потолком в простеньком абажуре горела самая обыкновенная лампочка накаливания. Неэкономная, бысто перегорающая, ничуть не изменившая свой внешний вид за последние лет сто. Именно она давала этот мягкий свет, живой и теплый, словно дыхание...

Привет из прошлого...

Считается, что смелый человек — это не тот кто ничего не боится, а тот, кто умеет сдерживать и побеждать свой страх.
А вот кто такой хороший человек? Это тот, кто не задумываясь поступает правильно, хорошо, порядочно? Делится с нуждающимся, помогает упавшему, защищает слабого? Это у него на инстинктах? Естественный порыв души? Или это осознанно, как со страхом?

Потому что мне иногда приходится пересиливать себя, чтоб сделать доброе дело… Ну вот жалко отдавать, жадничаю… А бывает я ищу или приписываю человеку не очень хорошие черты или привычки. Из собственной зависти или комплекса неполноценности. Или ревности. И приходится себя одёргивать: «Как тебе не стыдно! Всё ведь не так на самом деле!»

Рядом с собой я всегда нахожу кого-нибудь, по сравнению с кем я считаю себя не такой честной, прямой, искренней, бескорыстной, доверчивой… Я смотрю, слушаю и думаю о том, какой же этот человек замечательный, а я, к сожалению не такая, у меня всегда какие-то мысли не те...
Потому мне кажется, что меня никто не знает… Даже я сама. Да-да..

Когда-то на газоне возле новенького магазина, за одну ночь появившегося возле нашей школы мы с подружкой увидели причудливую дизайнерско-ландшафтную композицию, которая была украшена большими кусками голубого стекла…
Наверное подобное же удивление я испытала, когда узнала, что сахар бывает не только песком. В моем детском представлении стекло — это что-то очень плоское. Оконное или бутылочное, оно имело настолько четкую, ровную толщину, что она становилась несущественной, делая стекло одномерной плоскостью, даже если это был стеклянный стакан.
А эти удивительные булыжники, нежно-голубые, прозрачные, с неровными переливающимися сколами и гранями, казались застывшими шматами воды, внутри которых даже поблескивали крохотные пузырьки воздуха. Они холодили и тяжелили ладонь.
Где-то на другом краю света огромное дышащее море вдруг замерло, превратившись в твердую прохладную кристальную глубину, в блестящей неподвижности которой отражается солнце и небо, а потом луна и звезды, а потом снова солнце…
Железный экскаватор однажды подъехал к этой безупречной стеклянной глыбе, которая словно набрала полные легкие воздуха, а выдохнуть забыла, и с хрустом вгрызся зубастым ковшом в напряженную твердую сверкающую грудь.
Со стоном и гулом пошли трещины, а из-под ковша покатились хрустальные обломки, которые июльским утром я и нашла на газоне, среди керамзита и гранитной крошки...